У него много врагов. Он их любит и называет скульпторами. Он не знает, сколько написал книг, потому что никогда их не считал. По этой же причине не знает, сколько выкуривает за день сигарет. Даже у сорванной по дороге на работу невзрачной ромашки все лепестки остались целы. Вот тебе и любит — не любит. Зачем, спрашивается, сорвал? Всё дело в поэзии. Директор лицея № 31 Александр ПОПОВ чувствует и видит её повсюду — в цветах, жестах, ароматах... Но сегодня речь пойдёт о поэзии цифр, о новом авторском произведении романтичного математика и ещё о многих неожиданных вещах, совершенно не относящихся к заданной теме.

Скучное жлобство

— Меня всегда удивляет ограниченность мышления многих людей. Они клишированы. Сильны стереотипы, — констатирует Александр Евгеньевич. — Я знаю, так многие считают: поэзия возможна, только если есть буквы и слова. А нет их — нет и поэзии. Хотя давно известно, что поэзия выше слова. Помните, герой нашего времени Печорин говорил о докторе: он поэт, хотя не написал ни одного стихотворения. На самом деле есть и поэзия ароматов, и поэзия звуков, поступков, жестов, мимики. Книга «Чистословие» — это стихи без слов. В первой части стихотворения выстроены из арабских цифр, нумерованы римскими цифрами. А во второй части под той же нумерацией для тех, у кого не хватает фантазии для поэтического восприятия цифр, дано краткое пояснение. Книга для детей и для взрослых. Очень хочется показать всем, что в цифрах тоже поэзия существует.

— А убедить вам в этом хочется тех, кто, может быть, недолюбливает цифры в отличие от вас?
— Я одинаково хорошо отношусь и к цифрам, и к буквам, и к другим значкам. Не могу сказать, что цифры лучше букв или наоборот. И те, и другие значимы. Что убеждать? Я же уже опробовал поэзию цифр на детях. Она их восхищает. И взрослых она будет менять, если они возьмут эту книгу в руки. Потому что красота изменяет сознание. Красота поэзии. Почему «Чистословие»? Потому что этимологически «число» — это «чистое слово».

— Расскажите, как родилась идея. Почему вы вдруг поняли, что из цифр нужно слагать стихи? Давно ли это случилось с вами?
— Всю жизнь в голове откладывалась, а потом сел и написал. Вот и вся идея. Я ж давно живу, давно преподаю. Если б работа не мешала, писал бы ещё больше. Мне бы очень хотелось найти авторов, которые бы продолжали эту невербальную поэзию. Одна моя учительница, кстати, заинтересовалась. Вместе с детьми она будет писать книгу «Поэзия поступков». Так что моя книга — это только первый шаг. Я люблю первый шаг делать. В октябре выйдет книжка «Бабушкасловесность», в декабре — «Папафизика»...

— Вы каждый месяц по книге выдаёте?
— Всякое бывает.

— Сколько у вас уже книг?
— Да я и не считаю никогда. Я вообще к цифрам не привязан, в том смысле что ничего не считаю. Сколько книг выпустил, сколько женщин любил, сколько водки выпил... — никогда не задавался вопросами. Зачем это считать?

— Ну а сколько сигарет в день выкуриваете, знаете?
— Тоже нет. Это дурной тон — считать. Это жлобство. Пересчёт скучен. Интересны закономерности.

— А реакция читателей вам интересна?
— Интересна, конечно. Когда я издал «Мамуматематику», меня предостерегали, что покупать её не будут. Между тем я продал уже весь тираж в три тысячи экземпляров. На прибыль с этой книги сделал ремонт на первом этаже в лицее, заработал деньги на издание «Бабушкисловесности».

— А лично вам ничего не нужно в этой жизни из материальных благ?
— Ну почему же? Я люблю хорошую заварку и хорошие сигареты.

Брызги шампанского

— Скажите, трудно быть гением?
— А я откуда знаю? Я знаю другое. Когда не приходят интересные мысли, когда что-то свежее за день не рождаешь, всегда мучительно, настроение плохое, жить не хочется. А когда что-нибудь такое необычайное родится, то как-то светлее становится. В молодости, когда только женился, жена мне сказала: «Ты тряпка!» Я расстроился, а потом решил: «Да, я тряпка. Но красная». Тогда сразу успокоился, и мне стало хорошо. А всего-то придумал, какая я тряпка.

— Хочется верить, с годами жена всё же перестала вас тряпкой считать?
— Да я не знаю, перестала или нет. Мне это неинтересно. Мне интересно знать, что я всю жизнь красная тряпка.

— Тогда поставим вопрос иначе. Красной тряпке тяжело живётся?
— Вы сами понимаете, что ей не может житься легко. Она ведь даже быков раздражает. Один раз иду по улице, а ко мне подходит какой-то мужик и говорит: «У тебя очки заплёваны». Иду я дальше и думаю: «Чего это они заплёваны?» А потом понял: они не заплёваны, они — в брызгах шампанского. И стало хорошо. Если ещё раз встречу этого мужика, мне есть что ему ответить.

— Какая действенная методика избавления от комплексов! Её, наверное, можно вообще порекомендовать всем людям без исключения. Если кто-то вдруг станет ваше «Чистословие» критиковать, обязательно что-нибудь этакое придумаете и вам станет светло?
— Насчёт критиковать... Понимаете, это вообще самая интересная тема. Я в молодости это заметил. Сначала нравилось, что много друзей и они о тебе что-то хорошее говорят. Но стал замечать: чем больше они хорошего говорят, тем больше опасений, что ты остановился и не растёшь. А потом я уже слушал только ярых врагов. Сейчас это вообще у меня любимое занятие. Враги — скульпторы моего тела, души, разума. Они правду говорят. Я её слушаю, исправляюсь. Когда много критики, это же возбуждает и ты начинаешь расти.

— Но кого-то она бьёт по рукам, человек замыкается и перестаёт творить...
— Может быть. Но я жду и люблю врагов. Как только пойму, что врагов у меня нет, останется только подыхать. А пока они есть, помирать нельзя. Надо их слушать, совершенствоваться.

— Много их у вас?
— Врагов-то? У меня? Полно!

— А как вы узнаёте, кто враг, а кто так себе, середнячок?
— Мне же передают разговоры. Кроме того, я неспокойный, энергичный. Многим это не нравится. Меня начальство всё не любит. И коллегам действую на нервы, и учителям. Я ведь, как шмель, — не даю никому зажиреть, не даю спокойно жить. Будоражу родителей, будоражу детей. Конечно, это не нравится. Но если бы я был удобным, то и школы бы такой не существовало.
Всё, что мешает, — в окно!

— Главная сложность, наверное, в том, что люди не знают, чего от вас ждать в следующую минуту?
— А чего ждать? Вам простую вещь скажу. Сейчас вот ЕГЭ закончился. У меня 15 стобалльников. На втором месте в Челябинской области — 11-й лицей. У них четверо стобалльников. При этом коллеги всё время говорят: дескать, мы соревнуемся с 31-м лицеем. Да ни с кем я не соревнуюсь! Никогда. Ни в чём. Вы же видите порядок цифр: вот 15, а вот 4. В областных олимпиадах, к примеру, у меня 50 дипломов, у них — 30.

— А как вы это делаете?
— Я же вам только что секрет раскрыл — покоя не даю.

— Но для того, чтобы было кому покоя не давать, нужно вначале подобрать определённый контингент...
— В этом году у меня окончил лицей один ученик. А мог и не окончить. В девятом классе его отец мне сказал: «Я уж не знаю, что делать. И репетиторы не помогают, и от учителей толку нет. Ну не занимается, и всё тут». Я предложил: «Давайте уберём всё лишнее» Отец — очень интересный человек. Он мне поверил. Вот, говорю, телевизор. Мешает? В окно! Но только в прямом смысле. Компьютер мешает — в окно! Штаны, рубахи, которыми сын красуется, тоже в окно! Не должно быть ничего лишнего. Отец выкинул в окно всё. Сын пришёл на следующий день в школу и рассказывает: «Попов — дурак! И отца дураком сделал. Он на 80 тысяч барахла в окно выбросил!» Но мальчик учиться стал. Он школу окончил и получил по информатике сто баллов. Подходит этот парень ко мне на выпускном и говорит: «Вот вы меня хотели выгнать, а я сто баллов получил». Я промолчал тогда, но учиться он стал потому, что я его отца взбудоражил, подсказал всё лишнее в окно выкинуть. Вот откуда сто баллов-то.

— Какие жёсткие методы...
— А как иначе?

— Девочкам тоже достаётся, рискну предположить? Никаких накрашенных ресниц?
— У нас есть традиция. Три девочки, которые лучше всех сдают ЕГЭ, перед выпускным вечером идут в лучший косметический салон и делают макияж, причёску, маникюр за счёт лицея. Они бьются за это право.

— А как у вас с курением в классах? На вас равняются?
— Но мне же седьмой десяток лет. Я могу, наверное, слабость проявить. А ребятам курить не даю. И пить — тоже.

— Вы часто выступаете перед аудиторией. Много вопросов вам потом задают. Какой самый неожиданный?
— Да разве могут быть неожиданные вопросы? Когда так долго живёшь, столько много читаешь...

— Я могу задать такой вопрос. Ну, скажем, из области анатомии. Зачем мужчине соски?
— Ельцин мне не нравится как политик и как человек. Но мне нравится один его поступок. Он ехал куда-то с грудной дочерью. Она разревелась, никак не могли успокоить. Он расстегнул рубаху, губы дочери приложил к своему соску — и она плакать перестала. Совершенно достоверный факт.

— Однако я не думаю, что природа именно эту историю имела в виду...
— Во всяком случае это примиряет меня с Ельциным. Он догадался своей дочери дать грудь, чтобы она не плакала. А если бы этого в Ельцине не было, я бы вообще к этому человеку очень плохо относился.
Об интиме

— Вы, кажется, про веру вопросов не любите...
— Однажды у отца Меня спросили: «А вы сами-то в Бога верите?» И он ответил, что под словом «интим» люди обычно подразумевают не то, что надо. Интим — это вера. Если ты веришь, ты один на один с Богом общаешься. Вот вы любите, к примеру, мужчину. И что же, по улице бегаете и всем про это рассказываете? А Лев Николаевич Толстой говорил о том, что есть ещё один интим — это патриотизм.

— Но это же не значит, что о патриотизме нельзя разговаривать.
— Об интиме — только с очень близкими людьми.

— То есть это спектр тех вопросов, на которые вы традиционно не отвечаете?
— Я считаю, что это дурной тон.

— Спрашивать или давать ответы?
— Отвечать. Потому что... это ж будет неискренне. Знаете... я сидел как-то на балконе, а под балконом расположились бомжи. Будучи выпивши, они рассуждали о том, как в разное время заставляли любить родину. По-коммунистически, по-перестроечному, потом по Путину, теперь по Медведеву. И вдруг один другому говорит: «А я тоже люблю родину. Люблю её, как бабу». Тут я осознал, что бомж мне подсказывает, что родину можно любить, но только как бабу, не по чьей-то указке. Бабу же никто тебе любить не подсказывает. Это природа.

— Всякое в жизни бывает. Кто-то ведь и по расчёту женится.
— Ну и бог с ними. Пусть женятся. Но любить-то не заставишь.

— Я смотрю, от темы книги мы ушли весьма далеко... Но если всё-таки к ней вернуться, то где новинку можно приобрести?
— Я её ещё даже издателю не показывал. Сейчас этап компьютерного дизайна. Может, к Новому году выйдет. Продаваться будет, как и все мои предыдущие издания, в книжных магазинах города.

— Напоследок ещё один вопрос не по теме. Вы в приметы верите?
— В Москве на одной из станций метро уже много десятилетий студенты трут нос бронзовой собаке. В каждом городе свои приметы. И у нас на Кировке они есть. У Нищего лысина блестит, к примеру. Но меня больше всего поразило, что до блеска натёрт символ нашего города — верблюд. А какая часть его тела, догадайтесь сами. На одном из сайтов я эту тему затронул. Как только на меня не ругались! Зато народ пошёл на Кировку посмотреть и убедиться, что челябинцы больше всего хвост у верблюда трут. А у меня лично приметы с людьми связаны. Я сорок лет одной дорогой хожу: когда в пединституте учился, когда в первой школе работал и теперь. Часто одни и те же незнакомцы встречаются по пути. Вот и обратил внимание на странную закономерность. Одного человека встречаешь — везение бывает, другого — наоборот. Видишь его издалека, уже знаешь, что тебе не повезёт, день не задастся от того, что человек этот встретился, но все равно идёшь навстречу... Удивительная штука! Мы ведь не здороваемся даже. Спешат люди по своим делам и не догадываются, что у меня с ними связано всё.

Строганова Татьяна специально для lentachel.ru

Фото автора.