Он прижимает её к себе с такой нежностью, что позавидовала бы любая женщина. В благодарность изящная концертная гитарка на протяжении всего нашего разговора издаёт дивные звуки. В клубе живой музыки «Бешеная собака» лидер группы «СерьГа» Сергей Галанин готовится к концерту своеобразно: делает то, чего делать не любит.
Непринуждённый перебор струн, наверное, для музыканта спасение. Хотя энергии в этом человеке столько, что бездарный час, посвящённый интервью, — затрата не слишком ощутимая. Впереди многочасовое ночное выступление, взрыв эмоций, одежда, которую можно выжимать… Впрочем, всё это уже давно дело привычное.
Неправильное слово
— Как вы заряжаете батарейку под названием «Галанин»?
— Семья, друзья…
— Музыка…
— Музыка отчасти. Не настолько, как хотелось бы вам в это верить (смеётся). Хорошая музыка — безусловно. Но она уже заложена давно в душе. Из нового… не очень много подпитки.
Неудивительно, что сейчас исполнители делают перепевки старых песен. Правильная музыка в основном рождалась во времена хиппи. Не знаю, почему. Может, в силу нелогичности того периода? Сейчас настоящего гораздо меньше.
Есть новые ритмы, но нет симбиоза хороших слов и мелодии. Возьмём рэп, к примеру. Там нет никакого разговора. Просто ритмика, эмоции, слова. Очень может быть, кстати. Но если б ещё была мелодия…
— Я так и не поняла: рок жив, скорее, чем мёртв?
— Конечно, скорее, жив. Другое дело — может быть, не настолько массово его влияние. Но есть звёзды, есть культовые люди, которые, находясь под впечатлением потрясающей музыки 60 — 70-х годов прошлого века, — Coldplay, Oasis — создают что-то своё.
— Вы во всех интервью больше говорите о других, нежели о себе...
— Я имею право говорить о других. О тех, кого уже оценил со своей точки зрения, кто меня чему-то научил, кого уважаю и люблю. О себе говорить глупо, по большому счёту. Я могу какую-то историю рассказать, связанную с собой. Но самооценка — дело жутко бестолковое!
— Тогда дайте оценку фанатам. Можете презентовать сейчас среднестатистический образ поклонника рока?
— Что это за слово «фанаты»? Неправильное какое-то, не нравится оно мне.
— Хорошо. Люди, которые ходят на ваши концерты.
— Это не фанаты. Просто есть те, кому нечего делать в этот вечер, и те, кто очень хочет встретиться с тобой. Случайные и неслучайные люди. И я должен сказать без ложной скромности: мы всегда привлекаем случайных людей на свою сторону.
Я имею в виду группу «СерьГа». Эти люди могут ходить на концерты периодически. Даже я не хожу на кого-то с завидным постоянством, потому что не позволяет ритм жизни — вечно какие-то дела, проблемы.
Но те, кто побывал на нашем концерте, начинают интересоваться. Это гораздо важней. Если они снова приходят на концерт через некоторое время, уже поют наши песни. Покупают пластинки «Я такой, как все», «Нормальный человек».
Из всего, что выходило, это действительно хороший материал. Если не считать «Собачий вальс» — пластинку, которая была записана не благодаря, а вопреки, ведь «Бригада С» тогда распадалась. Между тем львиная доля наших так называемых хитов приходится именно на эту, самую первую пластинку.
Папа волка
— А почему распалась ваша бригада?
— Я думаю, пришло время. Правильно Гарик Сукачёв говорит: мы выросли из тех костюмов, в которых выступали. Та форма уже стала не очень интересна. Хотелось чего-то такого…
— Тем не менее и вы, и Гарик играете сейчас ту же самую, по сути, музыку.
— Я с вами, пожалуй, соглашусь. Отчасти она та же самая. Но в то же время некоторое внешнее расхождение есть. Тогда был непонятный джазово-стиляжный микс. Много было придуманного, театрального, благо Гарик — театральный режиссёр.
Сейчас мы уже себя самих обрели. Появилась уверенность — можем выйти просто даже в футболках на сцену. И зазорно не будет. Когда тебе есть что сказать, неважно, во что ты одет. Вупи Голдберг постоянно стебают журналисты.
Дескать, не те наряды. Она отвечает хорошо: «Да я хоть в мешковину наряжусь, всё равно останусь собой. И по барабану, что вы там обо мне пишете». Так что сейчас можно выступать в чём угодно, потому что мы другим привлекаем.
— Чем?
— Ну не костюмами уж точно. Можно даже без очков выходить на сцену (поправляет стильные оранжевые дужки. — Авт.). Просто я очень хорошие очки в Сицилии нашёл.
— Есть такое расхожее мнение: каждый человек внешне похож на какое-то животное. С кем вы себя ассоциируете?
— Такие вопросы… Понятия не имею. Надо у Николая Дроздова спросить. Это со стороны виднее, между прочим.
— Хитрый лис… Вы согласны с такой ассоциацией?
— Что ж, наверное, есть какая-то определённая маска. Особенно в тот момент, когда я даю интервью. Но больше я, пожалуй, похож на волка. Я и сыграл, кстати, папу-волка в смешном украинском мюзикле «Красная Шапочка».
Вы бы видели, что из меня сделали гримёры! Это было нечто среднее между Элвисом Пресли и Китом Ричардсом. Такой красавец! Песню свою в этом мюзикле исполнил «Берегите лес».
Три неправды
— А какие у вас взаимоотношения с «журналистами проклятыми»?
— Я не очень люблю давать интервью. Столько написано-переписано! Нет смысла, по сути. Дело это на 90 процентов беспонтовое.
— Но вы сейчас интервью даёте.
— Даю, потому что у нас сегодня эксклюзивная ситуация. Вы поймите правильно. Сейчас время такое — очень много случайных людей в вашей профессии. Вот в чём дело.
— И в вашей немало.
— Понятно. Но… о присутствующих либо хорошо, либо никак (смеётся). В последнее время я иду только на специальные интервью, где могу сыграть песню, или мы целый концерт поём на телевидении.
Это другое дело. Просто так — абы поболтать в ток-шоу — мне совершенно неинтересно. Могу, кстати, поговорить о кино. В этом есть какой-то прикол.
— Между тем вы отслеживаете то, что появляется в Интернете? Некоторые звёзды, я слышала, даже судятся…
— Если случайно наткнусь, прочту. Но специально не отслеживаю.
— А если наткнётесь на неправду о себе?
— Смотря какая неправда. Бывает она глупая, бывает добрая, а бывает сволочная. Но последней в моей жизни, к счастью, не было. Глупой неправды — выше крыши. Да и бог с ней. Если это кому-то помогает зарабатывать — ну ладно.
— Попсу ненавидите?
— Это очень объёмное понятие. У нас принято попсой называть популярную музыку. Я не согласен с этой трактовкой. Я бы попсой называл хрень, которую, вы правы, не люблю.
Но сейчас попсой и Пугачёву называют, да и нас даже иногда какие-нибудь непримиримые панки. В наше время это слово было синонимом шика: «Я тут купил пластинку группы ABBA. Послушал — такой попс!»
А сейчас появился отдельный вид творчества — открывать рот, попадая в фанеру. Я так не умею, в жизни не попаду. Каждый раз песню по-другому исполняю. Кирилл из «Иванушек» рассказывал, что после записи они недели две слушают свои новые песни.
Я понял, почему они слушают, — отрабатывают артикуляцию. Я не против этих людей. Если на них билеты покупают, деньги платят — флаг в руки! Однако вы и пишите тогда на афише: «Театр пантомимы.
Звучит фонограмма. Выступают великие клоуны...» Но они же выдают себя за других, подмена понятий происходит. Вот это мне не нравится. К профессии надо относиться честно. Если ты поёшь, то пой, а не рот открывай.
Полная ерунда!
— Если бы вы не увлеклись роком, каким музыкантом бы стали?
— Хорошим, в любом случае. Я не умею халтурить. Нужно по совести относиться к тому, что делаешь. Проблема нашей страны, знаете, какая? Мало профессионалов. Мало тех людей, которые занимаются любимым делом.
К сожалению, это часто зависит не только от нас. Но если бы мы были сильнее и вопреки всему трудились бы по призванию — и страна была бы интереснее, и мы бы были счастливее. В этом смысле я счастливый человек.
Многие мои одноклассники сейчас потеряны. Это состояние и на лице написано — состарились раньше времени. Очень жалко, такие ребята были интересные! Я всегда думал, что у них, наоборот, всё получится. Оказалось — нет.
Мне повезло, я всегда это подчёркиваю. Наверное, родился под счастливой звездой. А может, просто правильные поступки в нужное время совершал, реагировал адекватно на то, что преподносила судьба.
Когда я принял предложение Гарика насчёт «Бригады С», я ещё многих пытался привлечь. Но никто из тех людей с нами не остался. Не верили в проект, а значит, не верили и в себя.
Вообще первым делом надо в себя поверить и понять, что всё не просто так тебе даётся. И Гарик тогда подошёл именно ко мне. Это тоже дорогого стоит.
— Говорят, рок-музыканты не слишком ладят между собой…
— Ерунда полная! И я вам скажу, почему. Никакой конкуренции в чистом виде у рок-музыкантов нет. Все сами по себе, мы друг другу не переходим дорогу — и это наше счастье. В киношном мире ситуация гораздо гнилей.
А если взять шоу-бизнес — это вообще какой-то кишащий клубок. Поэтому всё очень быстро на вшивость проверяется. И там, к слову, есть настоящие люди. Но иногда просто диву даёшься, когда смотришь телевизор.
Думаешь: «До чего ж ты дошёл, если на Первом канале обсуждаешь свои постельные сцены?» Так жалко этих людей становится. Причём многих ведь знаешь лично и не ожидаешь от них таких слабых поступков. Не мужских поступков.
Рюмка чая
— Вы очень эмоциональный человек. Часто приходится держать себя в руках?
— Приходится. Иногда бывают срывы. Одно могу сказать: я очень быстро успокаиваюсь, отхожу. И если человек, с которым повздорил, такой же нормальный, как и я, мы сразу же опять находим общий язык и друг другу приносим извинения.
А если это какая-то подлость… гораздо страшней и противней. В любом случае руки никогда не распускаю. Это вообще последнее дело, безысходность какая-то.
— У вас есть любимый мост?
— А почему у меня должен быть любимый мост?
— А почему у вас диплом об окончании факультета «Мосты и тоннели» Московского института инженеров транспорта?
— Ну это просто так сложилось. На самом деле мне нравятся мосты. Крымский очень красивый. В Риге великолепный мост через Даугаву. Вообще, когда у человека получается что-то такое сверхъестественное, дух захватывает.
Журналисты мне часто вопрос задают: «Как вы пишете свои песни?» А я бы спросил: «Как это мост можно построить?» Это уж кому что дано.
— А любимая станция метро есть? Впрочем, вы уже, наверное, не спускались туда давным-давно.
— Очень красивы старые центральные станции. «Площадь Свердлова», «Площадь Революции»... Я, кстати, спускаюсь в метро периодически. Сейчас реже, поскольку в связи с кризисом стало меньше машин и пробок. А так, если нужно было куда-то вовремя попасть, метро никогда не подводило.
— Если бы представилась возможность, кого бы вы пригласили на рюмку чая из музыкантов?
— Мы гастролировали в Сиэтле, когда был жив Курт Кобейн. Могли бы познакомиться. До сих пор жалею, что этого не сделали. А так, вы знаете… Пол Маккартни, я люблю его.
Марк Болан из группы «Ти. Рекс», Моби. Они со мной, во мне, в душе. Но это навскидку. Хочется и с Китом Ричардсом посидеть. Вот только наших не буду называть. С теми, с кем хочу, я и так встречаюсь, слава богу.
— В заключение вернёмся к нашему разговору об одежде. Я не думаю, что для вас всё это так уж неважно, когда стилистика прочитывается буквально в каждом жесте…
— Это, наверное, какой-то врождённый вкус, отчасти разве что приобретённый в годы моей молодости. Время тогда было хорошее для музыки, для творческих людей. С одной стороны, страна вроде бы закрытая.
С другой… В этом закрытом пространстве создавались совершенно чудесные, незабываемые вещи. И мы тому хорошее подтверждение (смеётся).
Татьяна Строганова.
Фото автора
