«Где я его видела?» — пронеслось в голове, как только заочно знакомый сыщик переступил порог кабинета. «Может, на пресс-конференции какой-нибудь?» — подбирает версии память, пока мы перекидываемся дежурными фразами. «Нет. Раньше. Университет? Ещё раньше...»

— Вы случайно в 23-й школе не учились?
— Учился.

Ну конечно, этот тот самый старшеклассник, на котором мне приходилось задерживать взгляд дольше обычного, когда мы встречались в школьных коридорах. Нет, он не пленял красотой. У него уже тогда было, скорее, отрицательное обаяние. По-взрослому умные глаза...

Пожалуй, именно они заставляли меня обращать внимание на мальчика, имя которого я не знала и не стремилась узнать. И вот начальник уголовного розыска Курчатовского РУВД подполковник милиции, виртуозный сыщик и писатель с потрясающей перспективой Михаил МАСЛОВ у меня в гостях. Просит разрешения закурить, не оставляя шанса ответить отрицательно, и мы, спустя много лет, начинаем знакомиться.

Моральный стержень

— Я пока только одну вашу книгу прочитала — «Личное дело майора Савранского». Но, если честно, так и не поняла, какой он, ваш герой — хороший или плохой?

— А я не знаю, какой он, знаю только, что он моральный. Когда дойдёт до дела, он проявит себя как человек с большой буквы. Потому что моральный стержень — это не показное, это его сущность.

А в остальном он такой же, как большинство из нас: и выпить любит, и провести время весело. Но когда ситуация требует от него поступка, он его совершает. Это его моральный принцип. Просто не может по-другому. Когда нужно протянуть руку оступившемуся, он это делает не задумываясь.

В каждом видит в первую очередь человека, а потом уже преступника, свидетеля, потерпевшего...

— Зачем вы начали писать?

— Потребность была. А может, что-то в жизни недоговорено было, хотелось рассказать, но по-другому не получалось.

— Итак, в Москве принято решение, что ваши рассказы лягут в основу нового телесериала. Хотите славы?

— Когда я начинал писать, не думал о славе. Я о ней и сейчас не думаю. Но мне будет приятно, если про моего героя узнают и он понравится людям.

Когда появились мои книги на полках челябинских, тюменских и екатеринбургских магазинов, мне же было приятно. Увидел свой труд воплощённым, испытал радость.

Теперь моя мама, разговаривая со своими подружками, на вопрос «А твой-то чем занимается?» гордо отвечает: «Мой — писатель». Вот такая у неё теперь козырная карта есть.

Привычное дело

— Вам 45 лет. Не за горами пенсия по выслуге лет...

— Да я думаю, что меня раньше отправят за мои книжки (смеётся).

— Но объясните: почему умный и талантливый человек живёт с женой и ребёнком в однокомнатной квартире? Не надоело? Разве не хочется уже не думать о том, где найти деньги на учёбу дочки и что наденет на светский раут жена?

— Сказать, что меня всё это не беспокоит... будет ложь. Но за всё в жизни надо платить. За право честно заниматься своим делом тоже. Я же уходил из органов, не работал четыре года. Занимался бизнесом. Не то чтобы неуспешно.

Так, ни шатко ни валко. Я имел возможность жить лучше и жил лучше. Но всё это время переживал, болел и... вернулся. У каждого свой путь. Нужно было попробовать что-то другое в жизни, чтобы понять, где твоё место.

Когда я ушёл, все четыре года смотрел с тоской на проезжающие мимо ржавые «уазики» и понимал, что должен быть там. Потому и вернулся.

— Вас обмануть можно?

— А почему нет? Я ведь живой человек. Всегда людям верю, независимо от того, хотят они меня обмануть или не хотят. Я верю до тех пор, пока не буду твердо убеждён в том, что меня обманывают. Никогда не вижу в человеке лгуна, пока он мне не докажет обратное.

— Стало быть, вы исходите из того, что преступник всегда говорит правду?

— Я исхожу из того, что передо мной человек. А вот как он себя поведёт... Конечно, можно меня обмануть, и обманывают. Я не знаю людей, которых бы миновала эта участь.

Знаете, когда я был опером, раскрывать убийства было делом привычным и лёгким. А вот сейчас людей посылать «на передовую» гораздо тяжелее. Самому хочется.

— И когда вы только книжки пишете при такой загрузке на работе?

— О, это сложно объяснить. Занятость на работе, усталость, а порой и кризис наступает, когда не хочется писать... — всё бывает. А вот когда хочется писать, время само находится.

Ночью вообще с ним не считаешься, просто сидишь и работаешь в удовольствие. Мой «крайний» рассказ называется «Отставка». Тоже под собой имеет некоторую реальную основу. С таким удовольствием пишется!.. Я его уже четвёртый раз переписываю (смеётся).

— На пенсию хотите?

— Нет.

— Пойдёте?

— А куда я денусь? Все рано или поздно там будем. Но когда мы начнём ставить сериал, думаю, придётся выбирать.

У кого в кармане справка

— Какова доля вымысла в ваших рассказах?

— 50 на 50. Это же не хроника и не документалистика. Книга художественная, и, конечно, не обошлось без вымысла. События сжаты во времени. По сути, заложен принцип одного дня. Пожалуй, даже на дневник похоже. Кстати, изначально книжка так и называлась «Истории из жизни майора Савранского».

— Вы строгий начальник?

— Наверное, да. При всей своей весёлости строгий. Хотелось бы надеяться, что справедливый.

— Знаете, как вас подчинённые за глаза называют?

— Не знаю и знать не хочу. Боюсь, мне это не понравится (смеётся).

— Вы психологии учились у жизни?

— По-разному. Понимаете, учиться надо до гробовой доски. Завтра помирать, но сегодня — учиться. Психология сама по себе интересна.

А началось всё с психологии общения. Она нужна была мне для работы.

— Сколько вам нужно времени, чтоб понять, кто перед вами?

— Если у человека в кармане лежит справка от психиатра — пять минут. Если это нормальный человек со своим внутренним миром — наверное, много времени потребуется.

— А преступники... У вас есть какие-то особые приёмы работы с ними? Ну чтобы раскрывать преступления так моментально, как это происходит в книге.

— Коронный номер... Нет такого. И далеко не всех сразу «колют». Нет какого-то одного ярко выраженного приёма, как у футболиста, к примеру, «удар правой от бровки». Есть опыт, целый набор приёмов, который применяется в тактике допроса.

Коварное испытание

— Хотите сыграть в будущем сериале?

— Вот об этом я не думал. Впрочем, если это будет какой-нибудь отрицательный герой...
А вот в эпизоде сыграю с удовольствием.

— У вас действительно отрицательное обаяние. Не обижает такая оценка?

— А почему она должна меня обижать, если так и есть? Со стороны-то видней. К тому же оно ж всё равно не перестаёт быть обаянием.

— В нашей стране милиционеров почему-то принято не любить. Это вас задевает?

— Так ведь я служу не за любовь и не за деньги. Я ж не проститутка. Это призвание. У любого человека оно своё. Вы вот почему журналистом работаете? Я получаю свою фиксированную зарплату. Вот сейчас войду в новую телевизионную стадию собственной жизни — и всё будет по-другому.

— На этом пути есть такое коварное испытание, как звёздная болезнь...

— А почему у меня крышу должно снести?

Я ж не девочка, которая в 18 лет приехала завоёвывать Москву. Если выдающиеся люди увидят во мне перспективу, значит, она есть. А я буду горд. Горд тем, что такие мэтры со мною водятся. Думаю, крышу не снесёт. У меня уже не тот возраст, чтобы сносило.

— Но есть и другая опасность. Появятся серьёзные деньги, которых прежде вы никогда в жизни не видели. И все знакомые от вас отвернутся, а кто-то из них даже станет говорить о вас жутко плохо...

— Друзья детства, я уверен, не отвернутся. Знакомые — возможно. И завистники наверняка будут. Мы с вами про отставку говорили. Так вот, больше всего я боюсь забытья.

Сегодня ты вынимаешь из кармана удостоверение офицера — символ власти, получаешь взамен «пенсионное» и... первый раз о тебе вспоминают через год 5 октября в профессиональный праздник. Бог даст, ещё на День милиции вспомнят.

А потом это будет происходить реже, и реже, и реже. Да и бог с ним. Вы говорите, когда слава придёт, отвернутся. Но я точно знаю: то же самое непременно произойдёт, когда я положу на стол удостоверение действующего офицера. Большинство из тех людей, кто сейчас рядом, они все уйдут.

— Ну а пока вы считаете себя лучшим сыщиком Челябинска?

— Нет, конечно. Что вы! Самомнение у меня не зашкаливает. А вот среди сыщиков-то я лучший писатель! (Смеётся.)

Красивая легенда

— Раскройте наконец тайну псевдонима. Зачем он вам, кстати?

— Со временем была придумана целая легенда по поводу псевдонима. Она очень даже красивая. Ковыль — травка в степи. Смешная такая. Прошёл дождь — она легла, снег — сдохла. А солнце выглянуло... раз — и разогнулась. Красиво, да?

Это не я придумал. Читатели. На самом деле Виктор — в честь моего отца. А Ковыль — производное от девичьей фамилии моей матери — Ковылина. Вот и всё. Банально, в общем-то.

Но читатель придумал замечательную версию, и я ею постоянно пользуюсь. Первые рассказы были в электронном виде. Ребята приходили и скачивали их у меня на работе с компьютера. Читали и передавали из рук в руки. Зачем нужен псевдоним? Честно? Сначала страх, наверное, был: вдруг не понравится людям! Вот и подстраховался.

Начиналось всё в порядке шутки. Написал несколько рассказов, а потом это стало потребностью. 90 рассказов на сегодняшний день уже в копилке, дописываю шестую книгу. Когда я это осознал — ужаснулся!

— А любовные рассказы не пробовали писать? Этакий эффект неожиданности...

— И не попробую, потому что мне это неинтересно. Человек счастлив, когда занимается тем, что ему нравится. Наверно, я бы смог написать, но не смог бы туда душу вложить. В принципе в моих книжках — вся личная жизнь Савранского.

Его работа — его личная жизнь. Впрочем, там не только о том, как он расследует преступления. Есть и о том, как он в бане моется. В Инете читатели часто просят женить Савранского. Дескать: хватит, этот кобель уже нагулялся!

Но если его женить, он станет аморальным, начнёт изменять жене. А он начнёт изменять жене (смеётся). Сейчас он моральный человек и обходит эти острые углы. Не общается с замужними женщинами, таким образом бережёт семейные ценности.

— Кем вы были в школе: хулиганом или тихоней?

— Нет, тихоней я не был никогда, но и ярко выраженным хулиганом, который оголтело протестует без ума и памяти, тоже. Сдачи дать мог и давал. И мне поддавали, будь здоров. Всё прошёл, как нормальный пацан.

— Одноклассников удивляют ваши достижения? Во-первых, начальник, во-вторых, писатель.

— Друзья детства, они просто радуются за меня. Чего удивительного? А то, что писатель... они гордятся. Вот их вердикта я и боялся. Вдруг хвалят вынужденно? Как-то неудобно другу сказать: «Ты г-но написал».

— Значит, все лавры после серила получит Виктор Ковыль, а не Михаил Маслов?

— Но ведь Андрею Кивинову ничто не мешает быть Андреем Пименовым. Славу автор со своим псевдонимом как-то делят.

— И в завершение — психологический тест. Я вас люблю. Как автора. Я сейчас правду сказала?

— ВЕРЮ!

P.S. Михаил был обескуражен такой высокой оценкой кинопродюсера. Мне даже показалось, что сыщик готов был провалиться сквозь землю. Одну только фразу сказал: «Вы из меня супергероя делаете. Зря. А ведь человек-то я самый обычный...»

Вместо послесловия

Версию съёмок телесериала подтвердил наш знаменитый земляк генеральный продюсер кинокомпании «Константа-фильм» Константин Филимонов:

— Книгу Михаила Маслова с большим интересом прочитали продюсеры НТВ. Пока мы только этому каналу сделали предложение, но, поверьте, и на других каналах ухватятся за такой сериал с удовольствием. Фактура самобытная.

В произведениях Михаила нет шоу, здесь каждый узнает себя: и безработный, и крутой бизнесмен. А уж менты как себя узнают! (Смеётся.) ...Был такой подполковник Масленников, мемориал которого теперь регулярно, в том числе и при моей поддержке, проводится, хотя я лично этого человека не знал.

Возвращаясь с работы, он ринулся утихомиривать пьяного буяна. Мог этого не делать, мог пройти мимо, но ринулся «в бой». Так вот, я уверен, что Михаил бы поступил точно так же, причём не задумываясь, рефлекторно. Это на уровне его энергетики, его мироощущения.

Есть такое состояние души у мужчины, которое сегодня характеризует далеко не каждого.
Но именно поэтому такие люди на фоне всех остальных мужчин выглядят супергероями.

Татьяна СТРОГАНОВА
Фото Валерия БУШУХИНА