Тема жилищного строительства в последнее время обрела тревожное звучание. Каждый из нас стал невольно задумываться: «В безопасном ли доме я живу?»

В канун профессионального праздника мы пригласили в редакцию почетного строителя России, академика Виталия Соломина. 62 года жизни он отдал ЮУрГУ, так что большинство сегодняшних южно-уральских строителей — его бывшие студенты. Об одной из важнейших сфер социума мы поговорили, что называется, по душам и на чистоту.

Виталий Иванович Соломин — доктор технических наук, почетный профессор ЮУрГУ, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, лауреат Государственной премии СССР, академик Российской академии архитектуры и строительных наук, почетный гражданин Челябинска.

— После печальных сообщений в СМИ о событиях в Омске у многих сложилось впечатление, что понятия «безопасность» и «строительство» несовместимы...

— Ну что вы! Такая трагедия — исключительный случай. Это здание не было чем-то особенным, рядовой объект. Вероятно, имели место слишком грубые нарушения норм во время возведения здания или при его эксплуатации. Строители часто работают в сложных условиях. Заказчик нажимает: «Давайте скорее». Бизнесмены тоже заинтересованы, чтобы все делалось быстро. Эти факторы могут сыграть свою роль.

— И наука здесь бессильна?

— Вовсе нет. Наука создает нормы и правила, и важно следить за тем, чтобы они выдерживались. Для этого нормами предусмотрен многоступенчатый контроль на всех этапах проектирования и строительства. В определенной мере обеспечивается надежность сооружения. Но даже, если бы построили по нормам идеальное здание, оно не было бы абсолютно безопасным. Ведь сами нормы основаны на законах теории вероятности. В мире нет ничего абсолютно надежного. Это закон природы.

— Для чего же тогда такие нормы, которые невыполнимы?

— Они обеспечивают высокий уровень безопасности зданий, в которых мы живем и работаем.

— А есть технологии, позволяющие определить безопасность уже запущенного в эксплуатацию строения?

— Конечно, есть. При каждом доме есть служба, которая следит за его состоянием. Есть специальные организации и специалисты, которые этим занимаются. Их работа особенно важна, если предстоит реконструкция здания.

— Остается только позавидовать первобытным людям, которые жили в самых надежных «строениях» — пещерах?

— Я думаю, что им не стоит завидовать (смеется). Туда мог забраться тигр и скушать всю семью. Это другая сторона опасности, но она существовала. Сейчас тигр в жилище уже не зайдет, но есть другие причины для беспокойства.

— Когда строили лучше, качественнее жилье? При СССР или после его развала?

— Сейчас технологии очень сильно продвинулись. Когда вы идете мимо строящегося здания, видите каркасы — колонны и плиты. Эти изящные конструкции способны выдерживать нагрузки, возникающие при строительстве высоких зданий. Ограждающие конструкции, обеспечивающие комфорт внутри зданий, теперь не кирпичные стены, а легкие панели.

— Зато потом мы слышим, о чем говорят в кругу семьи наши соседи... А что вы думаете о феномене «хрущевок»? Они стоят уже в два раза дольше положенного срока и, видимо, еще будут стоять не один срок?

— Перспектива здесь одна — от них надо избавляться. Этот тип зданий не жизненный. Их реконструкция непродуктивна. Они давно отслужили свой срок. Хрущев по-своему решил проблему жилья, и спасибо ему за это. Но сейчас «хрущевки» сами стали проблемой. В Москве их просто сносят и на освободившемся месте строят другие здания.

— Поговорим о вашей научной деятельности. Что стало самым главным предметом исследования?

— В 60-е годы прошлого века в Москве начали строить здания 20 и более этажей. Их несущей конструкцией стал стальной каркас. Выяснилось, что надо уметь рассчитывать фундаменты в виде плит. Возникла проблема, в решении которой я был одним из пионеров. Потребовались другие подходы помимо традиционной математики. Мы нашли решение этой проблемы. А мои аспиранты смогли быстро составить компьютерные программы, которые использовали при проектировании фундаментов таких объектов, как, к примеру, гостиница «Интурист» на Тверской. Эти программы нашли широкое применение во многих проектных институтах СССР. Первым зданием в Челябинске, построенным на плите, был многоэтажный жилой дом, в котором первое время размещался известный магазин «Школьник». Затем последовали два 14-этажных дома-близнеца, построенные на улицах Цвиллинга и Кирова. Сейчас в основном строят фундаменты с применением плит. Методы их расчета значительно усовершенствованы, но первенство остается за нами, за кафедрой строительной механики ЮУрГУ.

— За это вам дали Госпремию?

— Я ее получил как соавтор очень популярной в то время книги «Расчет конструкций на упругом основании». Мои работы по плитным фундаментам заняли в ней две главы. Книга была выдвинута на соискание Госпремии Институтом оснований и подземных сооружений (Москва), Челябинским политехническим институтом и рядом других организаций. Наша премия составляла 10 000 рублей. Мне достались 2500.

— Как потратили? Машину купили?

— В то время это уже были не большие деньги. Как раз хватило на банкет.

— Потомки, видимо, просто не могли не пойти по вашим стопам?..

— Отчасти. Сын окончил строительный факультет и довольно успешно работал, но потом занялся бизнесом и сейчас живет в Москве. Дочь — библиотекарь, уже на пенсии. Внучка — экономист, работает в министерстве строительства.

— Как оцениваете уровень строительной науки? Она прогрессирует?

— Положение ее критическое. Ситуация в этой сфере очень напряженная. Я недавно получил копию письма специалистов головного института — НИИ бетона и железобетона, без которого строители ну никак не могут обойтись. К слову, когда строили Челябинск-сити на Кировке, там были очень серьезные колонны. Этот институт помог их правильно спроектировать. Так вот, письмо адресовано Владимиру Владимировичу и Дмитрию Анатольевичу. Знаете, это просто вопль погибающих! И шансы на то, что институт выстоит в этой непростой финансовой ситуации, крайне малы. Хорошее место в Москве, хорошее здание, хорошие лаборатории...

— Вероятно, есть мнение в верхах, что строительство может существовать и без науки?

— Оно и существовало когда-то без науки. Но скажите мне, пожалуйста, можно сегодня существовать без медицины, у которой тоже положение плачевное? А можно без высшей школы существовать, где также огромное количество проблем? Оклады мизерные, на них прожить нельзя. Главное — невозможно понять, почему такая ситуация сложилась? В Америке университеты живут в основном за счет заказа со стороны бизнеса и в бюджетных зарплатах не нуждаются. Решили, видимо, наши руководители пойти этим путем. Но в России нет строительного бизнеса, который бы платил за науку. Скорее сделать да продать! Кроме того, зачем взращивать отечественную науку, если можно купить технологии за границей?.. Ну ликвидируют головные институты, которые спасали страну: помогали консультациями, составляли нормы, сопровождали и совершенствовали СНиПы. Дальше что? Это не может долго продолжаться. Это же абсолютно нелогично, необъяснимо, непонятно. Как можно поставить науку в такое положение? Недавно мне звонил из Китая студент, который уехал в Поднебесную на стажировку и по ее завершении решил в Россию не возвращаться, нашел работу в Гонконге. Он стажировался в университете в Пекине. Это огромный город! Колоссальные лаборатории! Такие деньги на исследования выделяются! Не зря же это все. Наука в основе всего была всегда, и китайские коммунисты это очень хорошо понимают. Будем надеяться, что и наши руководители это поймут.

— Вы любите Челябинск со всеми его особенностями?

— Я живу в Челябинске с 1933 года. Знаю город со времен, когда население было 330 тысяч. Жил здесь во время войны, пять лет учился в Свердловске в институте, который сейчас носит имя Ельцина. Кстати, с Борисом я жил в одном общежитии, в волейбол играли вместе. Так вот, могу сказать, что сегодня наш Челябинск — очень хороший город. Много было сделано для этого. Люблю пройтись по улицам, посмотреть на красивые здания. Чтобы все это сохранить, нужны квалифицированные и ответственные руководители. Снискать расположение челябинцев можно только заботливым отношением к городу. Помните, в свое время построили много дорог? Это же поворот был большой, и сейчас делается немало. Вообще за последние годы Челябинск, конечно, сильно изменился в лучшую сторону, стал городом, приятным для жизни.

— Вас даже смог не смущает?

— Смог никуда не денешь. С этим борются. Но такая уж у Челябинска судьба. Металлургический завод ведь построили во время войны. Стране срочно нужен был металл — не до качества очистных сооружений. Я бы очень хотел, чтобы люди, которые теперь пришли к власти в городе и области, продолжали делать Челябинск еще лучше, еще красивее и еще комфортнее.

— А что вы строителям пожелаете в канун профессионального праздника?

— Конечно, прежде всего — хорошего здоровья, семейного благополучия и оптимизма. Строители сейчас переживают не лучшие времена, но строят много, добротно, красиво и, думаю, могут работать еще лучше. Успехов вам, дорогие коллеги!

Татьяна Строганова.
Фото автора.
http://mediazavod.ru/articles/160735