После войны челябинец, ныне ветеран труда, возглавил банду грабителей и за свои злодеяния был приговорен к расстрелу.

У челябинца Анатолия Саушкина большая радость. Труженик тыла, ветеран труда получил на днях долгожданные 30 000 рублей по линии соцзащиты на ремонт квартиры. Заслужил честным трудом! Но что такое «нечестный труд» он тоже знает не понаслышке.

Уверенная походка, решительный взгляд, связная речь, превосходная память, стопроцентное зрение... Этому поджарому энергичному мужчине не дашь и семидесяти. Между тем в октябре Анатолий Владимирович отметил 86-летие. Не часто встретишь старца в такой отличной форме. Его образ сегодня трудно увязывается с проделками лихой молодости. Впрочем, до 23 лет жизнь Толи Саушкина была вполне обычной. Если, конечно, не брать в расчет условия военного времени.

Трудовую деятельность он начал рано — в 15 лет, в 1943-м. Окончив курсы морзистов, занимался установкой репродукторов. Потом в Таштаголе добывал руду для танков, жили тогда Саушкины в Кемеровской области. А в 46-м его семья (мать, отец и два младших брата) переехала в Челябинск. Поселились в своем доме в районе железнодорожного вокзала. Локомотивный поселок до войны называли Сахалином. Видимо, потому, что ни туда, ни оттуда не ходил никакой транспорт. Толик пробовал себя на разных поприщах. Поработал и бухгалтером, окончив курсы, и шахтером в поселке Роза пару лет (к слову, уже тогда, в 49-м, поселок нагибался и домики стояли покосившиеся). Но все же вернулся в Челябинск и устроился водопроводчиком.

— Трудился исправно, нареканий не было, — вспоминает Анатолий Владимирович. — Но «загорелась» вдруг душа молодая, некуда было энергию девать, и начали мы с товарищами чудить. Обворовали магазин в Каштаке. Поехали на дело вчетвером на последнем трамвае. Взяли бутылку водки и монтировку, чтоб замок взломать. Охраннику в будке я сказал: «Дедуся, ты мне дай ружье, а сам сиди тихонечко. Мы тебя не тронем, ты нам не нужен». Подельники зашли в магазин, а я остался караулить. Смотрю — идет женщина. «Ты куда, — спрашиваю, — ночью-то?» — «Да у меня муж тут дежурит, а мне не спится». Вовремя — ничего не скажешь! Запустил ее к мужу в будку. А когда подельники вышли, сказал деду: «Я брошу ружье на крышу. Вы не шумите. Посидите тут часок...» В шесть утра мы сели на первый трамвай и вернулись домой, на вокзал. Свою одежду в магазине оставили. Там переоделись, взяли, что подороже, и деньги из кассы. Но на нас больше денег списали, чем мы взяли, как я понял потом. Спустя некоторое время ограбили магазин в Старокамышинске. Тогда уже ехали на дело на машине, и я приобрел ТТ.

— Готовы были к убийству?

— Нет. На всякий случай. В банде — крановщик, парикмахер, безработный и шофер. Все — друзья юности. А я бухгалтер все-таки. Вот и стал главарем. За бандой числилось три грабежа. Третий — в магазинчике за плотиной — прошел неудачно. Охранника связали, и с ним остался один из подельников. А когда уже ехали в машине после ограбления, он признался: «Толик, а я ведь его убил». — «Да ты что же сделал, Леша?! — говорю. — Зачем это нужно было. За что?» — «А он сказал: «Я вас всех знаю в лицо». Ну кого он мог знать! Специально попугать решил — это ж понятно. А я ведь даже не догадывался, что у подельника нож с собой был...

— На работе не почувствовали, что водопроводчик вдруг стал шикарно жить?

— Как почувствуешь? Я ведь пальтишко ворованное на работу не надевал, ходил в спецовке. Ну а после работы жили мы весело, ни в чем себе не отказывали. В горсаду были завсегдатаями, гуляли на широкую ногу.

— А родственники не догадывались, чем вы занимаетесь в свободное от работы время?

— Один только эпизод помню. Надо было утром на работу, а пришел я поздно с гулянки и упал на кровать, не раздеваясь. ТТ у меня за пазухой был. Думаю, мать увидела, когда утром будила. Но никаких вопросов она не задавала.

Их задержали 1951-м, 28 февраля. В ожидании приговора Саушкин провел 8 месяцев в одиночной камере в тюрьме на улице Российской. Допрашивали бесконечно, сто томов написали. Это было громкое дело.

— Вас не обижали?

— Не-ет. Мог крикнуть в металлическую кружку, приложенную к стене: «нет курить» — и на прогулке мне через забор махорку бросали. Я поинтересовался у следователя, как банду вычислили? Оказалось, по месторасположению ограбленных магазинов определили, что живут грабители где-то в центре Челябинска. Нас прихватили на вокзале, спустя два года существования шайки, в которой под конец насчитывалось семь человек. Там в то время было кафе «Голубой Дунай», мы заходили туда часто. За три рубля пятьдесят копеек давали 150 граммов водки, кружку пива и второе на закуску.

...Осенью состоялся суд. Приговор был суровый. Статья расстрельная — 59/3 (разбой). Но Сталин после войны ее отменил, а срок добавил. В итоге расстрел Саушкину заменили на заключение: 25 лет — в лагерях, плюс пять лет — высылка в отдаленные края Советского Союза и еще пять лет — поражение в правах (запрещено голосовать и участвовать в общественной жизни).
В Пермском крае началось знакомство с зековской жизнью. Повезло, что оказался в этом лагере именно в 52-м году.

— Бригадир однажды мне сказал: «О, ты счастливчик!», — вспоминает Анатолий Владимирович. — «Потому что расстрел заменили?» — спрашиваю. «Да нет, — говорит. — Если бы приехал год назад... Мы не только кошек, всех крыс в зоне поели».

В иерархии Саушкин считался честным тружеником, за что был уважаем и заключенными, и начальством. Но, несмотря на это, наступил момент, когда нервы не выдержали и Анатолий стал готовиться к побегу вместе с двумя товарищами по несчастью. В Пермском крае в воровской зоне не было сексотов. Как только проходила информация, что привезут в ближайшее время, их вычисляли и уничтожали. Решившиеся на побег собирали сахарок в нижнюю рубашку, чтоб дорогой его сосать. Хотя... куда бежать в тайге? Толя даже матери запретил его навещать. Летом только по воде на барже можно было до зоны добраться, зимой — два часа на машине.

— Только об одном просил маму: «Высылай чеснок и сухари». У меня там чеснок шел нарасхват! Мать меня, кстати, дождалась, прожила она до 95 лет. Я вот думаю: три пятилетки выдержу еще, — смеется Анатолий Владимирович. — Так вот, когда все мы уже подготовили к побегу, я заболел и не вышел с бригадой на работу. О произошедшем узнал уже позже. Побег был осуществлен без меня. Минут двадцать ребята побыли на свободе в тайге. Охранники настигли их с собаками. Один был застрелен на месте задержания. Другой — тоже, но выжил. Тело беглеца положили на выходе из барака, чтоб осужденные видели, идя на работу. Трое суток он там пролежал. А у того, что в живых остался, отнялась правая сторона, инвалидом срок досиживал. К слову, через несколько лет мы с ним встретились. Рассказал, что получилось все спонтанно, им показалось, что такого удачного момента может больше не быть.

На одном из этапов заключения Саушкина перевели в Байкальск, где строил очистные сооружения. Трудясь три года на берегу реликтового озера, ни разу даже ноги не ополоснул — вот что значит несвобода. Через 12 с половиной лет, проведенных в лагерях, был суд. Если зек исправился, могли скостить срок с 25 до 15 лет. Решили, что Саушкин этого достоин. За годы заключения не заработал ни копейки. Все шло в счет погашения долга.

А потом была высылка в Сибирь. Станция Зима — места гиблые, кругом тайга, где не ступала нога человека. И снова тяжелый труд — грузил шпалы в вагоны.

— Если можно было бы все вернуть, вы бы повторили свой путь?

— Я свою вину полностью искупил, отсидел 18 лет, все до копейки выплатил. Ну а если б повторить... хорошенько бы подумал: нужно ли все это? И ответил бы себе, думаю, отрицательно. И без криминала можно жить привольно. Я убедился в этом, отработав 30 лет машинистом тепловоза на заводе имени Колющенко. В 70 лет только на пенсию вышел. Но дома не усидел, устроился уборщиком мусора в Уральский социально-экономический институт. Только в 84 года завершил трудовую деятельность.
Наверное, образ был бы не завершен без некоторых деликатных фактов из личной жизни, о которой Анатолий Владимирович тоже рассказал без утайки. Вернувшись после заключения в Челябинск и устроившись на завод, он встретил там женщину, которая была младше на 10 лет. Со Светланой Степановной они счастливы в браке уже более сорока лет. Ее ребенка усыновил, есть внучки, а теперь уже и правнук.

Но счастливое супружество не помешало все эти годы встречаться с любовницей. Видимо, наверстывал упущенное, ведь за долгие годы заключения он не имел связи с женщинами.

— И что же — жена не догадывалась?

— Был один эпизод... Я вложил фото подруги в документы, а через некоторое время обнаружил, что фотография исчезла. Но жена не сказала ничего. Так и ходил до 80 лет к любовнице, которая тоже меня на 10 лет младше.

— А почему перестали встречаться?

— Возраст все-таки...

Обо всем не расскажешь в газетной публикации. Судьба посылала ему много испытаний. Так, к примеру, в первый же год работы на заводе у Саушкина обнаружили туберкулез обоих легких в открытой форме. Восемь месяцев провел в закрытом отделении тубдиспансера. Сколько килограммов лекарств проглотил — не сосчитать! А потом был приговор врачей: необходима операция. Но... пациент подписал «отказную». Теперь хвастается своей флюорографией со штампиком «Легкие и сердце без изменений». Сильная личность! Хотя, безусловно, неоднозначная.

Почему Саушкин согласился на встречу с журналистом? Для меня это так и осталось загадкой. Может, искал новых ощущений (прежде о нем никогда не писала пресса), а может, душа настаивала на исповеди?

В конце нашей беседы я еще не знала, как ко всему услышанному относиться, но все же завершила встречу решительным рукопожатием. Может быть, потому что собеседник пополнил журналистскую коллекцию моих необычных героев? А может, потому, что признания его дорогого стоят. Многие из нас нашли бы в себе силы на такое решиться? Думаю, для большинства знакомых, а может, и родственников моего героя эти откровения станут полной неожиданностью.

...Как бы ни было, а с женщинами Анатолию Владимировичу в жизни везло — никто никогда не задавал лишних вопросов. Будем надеяться, супруга не задаст их и теперь, прочитав этот очерк.

Татьяна Строганова
Фото автора
mediazavod.ru