Феномен актуальности истории объясняется просто. Дело даже не в том, что, анализируя события тысячелетий, можно ловко притянуть к текущему процессу то, что важно для определенной социальной группы. История вырабатывает методики, которые позволяют оценивать происходящее. И методики эти универсальны. А потому достаточный опыт обработки истории человечества дает возможность прогностики развития общества. В этом смысле каждый историк отчасти футуролог. Есть научный инструментарий, позволяющий делать прогнозы. Что ждет Россию? Об этом мы беседуем со старшим преподавателем кафедры отечественной истории и права ЧГПУ Олегом Бугасом.

— К хорошему или плохому будущему надо готовиться россиянам?

— Надо быть строгим. Что значит «хорошо» или «плохо»? Хорошо — это когда конкретные характеристики населения совпадают с теми организационными формами, в которых это население живет. Тогда люди соблюдают законы и примерно одинаково оценивают действительность. Руководители понимают подчиненных, а подчиненные — руководителей. Совпадение формы и содержания — это и есть хорошо. Потому что на выходе эффективность экономическая, социальная, политическая, духовная. Если существует разнобой, если навязываются некие формы, которые не органичны большинству, начинается историческая вампука — дурная оперетта. Вроде бы есть право, но все как-то криво к нему относятся, понимая, что реальная жизнь не вполне этому праву соответствует. Вроде бы есть некие экономические установления, но все знают, что реальная экономика несколько отличается от того, что о ней принято говорить официально. Ну и политическая жизнь. Формально выстроена одним способом, а в реальности мы смутно догадываемся, что она совсем другая.

— Предположу, что так было во все времена. Внушаемое народу редко соответствовало действительности...

— Главная задача не в том, чтобы те, кто наверху, обманули тех, кто внизу, наиболее эффективно, а чтобы все жили одинаково и понимали друг друга. Тогда гораздо меньше эксцессов и катаклизмов в жизни каждого и в судьбе страны.

— В школе нас учили, что при коммунизме все будут жить одинаково...

— Одинаково — значит на единых началах. Это совсем не исключает противоречий — основы развития. Всякая система переживает противоречивый период становления. Есть фазы расцвета и дальнейшего нарастания противоречий, распада, загнивания и гибели. Вы какую фазу имеете в виду? Если эту логику применить к советской эпохе, то с 1917 года по сталинский период шло трудное становление социализма, в 1930_1950 годы — чрезвычайное его существование, а после смерти Сталина попытки модернизировать, улучшить общество породили критические противоречия. Очевидно, если бы Хрущеву удалось построить экономику коммунизма, противоречия имела бы и она.

— Хотите сказать, что идеального общества быть не может в принципе?

— Конечно, нет. Но есть общества более «спокойные» и менее. Все зависит от того, вокруг какого основания объединяются люди. Например, религия по сути не подразумевает модернизации. Это значит, что столетие за столетием экономические, социальные и политические отношения строятся вокруг неизменного начала. Такое общество более стабильно и воспринимается его участниками как справедливое. Современный человек не религиозен и строит общежитие на началах идеологий. А идеологии отражают лишь групповые интересы, поскольку вырабатываются людьми. Идеологии устаревают, их надо развивать, осовременивать, чтобы соответствовали меняющейся действительности. Если этого не происходит, все плохо заканчивается: внезапная смена строя, распад государства, межнациональные конфликты...

— В истории вообще, как мы знаем, плохо заканчивалось буквально все: мифическая Атлантида, античные империи...

— Что поделаешь, принципа историзма никто не отменял. Ничего нет вечного, все имеет начало, расцвет и конец. И к этому надо спокойно относиться.

— Тогда давайте рассмотрим не слишком отдаленную перспективу России. Если ли там проблески счастья и благоденствия?

— Конечно, есть. Появляется почва для того, чтобы население и те, кто им руководит, вместе выстраивали гармоничные отношения во всех сферах. Это и будет залогом успеха и расцвета. Я не про рай на земле говорю, а про нормальную человеческую жизнь.

— И сколько нам потерпеть осталось?

— Давайте мыслить моделями. В 1991 году Россия в очередной раз подступила к созданию капиталистической системы отношений. И вновь особенностью стала ее узкая социальная база. Большинство населения слабо представляло, что такое «частная собственность», как она функционирует и каковы последствия. Это не уникальность России. В подобном положении оказывались многие страны Азии, Африки и Латинской Америки, исторически «внезапно» включаемые в капиталистическое сообщество. В этих условиях к власти приходят наиболее шустрые люди — посредники, компрадоры. Беспринципные, с точки зрения основной массы населения. Элита, которая формируется в условиях хаоса, озабочена не тем, чтобы общество развивалось, а тем, чтобы побыстрее и побольше хапнуть. Это и есть периферийная или компрадорская модель капитализма. Система отношений, основанная на узаконенном грабеже, а не на созидании, не может быть долгосрочной.

Такой период был и у России с 91-го года по начало нулевых, когда большинство выживало, а меньшинство пыталось быстрее сделать деньги, а потом и «ноги». Это наша с вами жизнь. Мы прекрасно помним, что формально в обществе формировались западные институты, но на нашей почве были они, прямо скажем, странноватыми. И выборы — не выборы, и президент — не «наемный менеджер», и частная собственность отчуждаема безо всякого закона. Государственная идеология принципиально не формулировалась, потому что не могла быть честной и общеупотребительной. В итоге мы получаем системный кризис, то есть изжитие такой модели. Эта эпоха в стране заканчивается. Сейчас мы переживаем последние ее судороги.

— Что идет на смену?

— На смену идет модель национально ориентированного капитализма. Хорошо ли это? Любой капитализм в интересах меньшинства — собственника. Хорошо ли это по сравнению с предыдущей моделью? Да, потому что национальная буржуазия заинтересована в том, чтобы в стране были закон, армия, граница, минимум внутренних конфликтов. В становлении этой модели Запад очень хорошо нам помогает своими санкциями. Перед элитой ставится жесткий выбор: бежать к выведенным за границу деньгам или обустраивать страну на долгий срок. Ну представьте: у власти человек, чье личное благосостояние зависит от того, насколько благополучно будет чувствовать себя большинство россиян. Еще 20 лет назад это была просто невозможная ситуация. А такая установка современного элитария в интересах, в общем-то, всех.

— Почему вы так боитесь определять сроки?

— Не на хрустальном шаре гадаем. Просто мы видим, что альтернативы нет. Старая, компрадорская модель, при которой люди конвертируют власть в деньги и перемещаются туда, где, с их точки зрения, жить хорошо, рушится, и это необратимо. Новая еще должна состояться. Еще не найдены по-настоящему эффективные формы взаимоотношений населения и власти.

— Но они непременно будут найдены?

— Это вопрос выживания национальной буржуазии. Однако насколько эти формы будут успешны на практике, кто же может сказать? Человеческий фактор никто не отменял. Я думаю, лет через пять мы Россию по сравнению с ельцинским периодом не узнаем. При всех возможных экономических трудностях общее ощущение, что справедливости стало больше, безусловно, будет нарастать.

— А что будет после Украины? Она вообще будет?

— Украина — это пример того, что могло бы произойти с Россией, если бы она не совершила в начале нулевых поворот. Как раз там мы и наблюдаем финал гибели компрадорской модели. У них и у нас все 90-е годы было примерно одно и то же. И вот что получилось. Нет единого для страны объединяющего начала.

— А у нас оно есть?

— Оно становится. События в Крыму и даже драматический период поддержки юго-востока, мне кажется, здорово изменили значительную часть населения России. Не поменяли что-то в головах, а высвободили то, что глубоко сидело. По чему люди соскучились? По уважению к себе, к своей стране, по доверию к своим руководителям, по гордости за свои Вооруженные силы. Если бы этого разворота, очень медленного, который не все даже разглядели, не произошло, у нас был бы такой же кризис. Вспомните: нарастание экономических проблем (дефолт), падение жизненного уровня, исчезновение среднего класса, страна начала де-факто распадаться (стремительно стали нарастать сепаратистские настроения), про авторитет президента Бориса Николаевича вообще говорить не приходится. А дальше было бы то, что мы сейчас видим на Украине, но мы этого избежали.

— Почему?

— Все дело в специфике нашей истории. У России очень сильна государственническая традиция. Это универсальная палочка-выручалочка с дремучих времен. Если надеяться не на что, надо надеяться на государство, которое необходимо создавать, укреплять и поддерживать. А оно в свою очередь позаботится когда-нибудь и о тебе. Может быть. А национальная история Украины такой палочки-выручалочки не имеет. Поэтому страна рассыпалась окончательно и рассчитывает на любого чужого дядю, который придет и решит все проблемы. Но он решит свои проблемы за их счет. Дяди уже пришли. На большей части Украины это Запад, на востоке — Россия. Беда! Прежней Украины уже не будет — это очевидно.

— Но она сохранит государственность?

— В том или ином виде — обязательно. Вряд ли сейчас позволят какому-нибудь государству просто исчезнуть. Нет в этом заинтересованности ни у одного из внешних участников ситуации. Другое дело, что может быть четыре Украины, например, или пять. Разделение на несколько более спокойных кусочков выгодно всем. Европа решает подобные проблемы просто — территорию в рамках Евросоюза выделяют в отдельное государство. Разделилась Чехословакия, Югославия, разделили Сербию, желают выделиться в Каталонии и Шотландии... Это не катастрофа, а избегание тяжелого конфликта, от которого всем будет плохо. Такой подход, я думаю, Запад применит и к Украине. Если не могут люди жить вместе, давайте территорию порежем. Если есть интерес России, давайте порежем вместе с Россией... А если ослабеет Россия — давайте покромсаем и ее.

— Чем и когда закончатся санкции?

— Это на самом деле несущественный вопрос. Проблема сыра с плесенью решается очень просто: переезд к этому сыру на постоянное место жительства. Вы знаете, когда закончится современный экономический кризис на Западе? Этого не знает никто. Может быть, это вообще системный кризис капитализма, общества, построенного на институте частной собственности. Уж больно он странный — глобальный, затяжной и тяжелый по своим последствиям. До сих пор общепризнанной теории этого кризиса не существует. У Запада трудные времена. И он не понимает, как решить проблему. Как при этом прогнозировать его действия, в том числе и в плане взаимоотношений с Россией? Россия переживает переходный момент, и мы тоже не можем уверенно прогнозировать, какого рода интересы возобладают завтра. И так во всем мире. Что такое капитализм, по сути? Это общество для того таракана, которого не убивает даже радиация. Частный собственник все вопросы решает под свой интерес. Если думаете, что у такой модели малый ресурс выживаемости, вы ошибаетесь. Но все меняется, ничего вечного нет — опять же принцип историзма. И Америка будет другой.

— А какая страна будет супердержавой лет через 10?

— Думаю, что лидерами останутся США и Китай. Специалисты утверждают, что ближайшие десятки лет конфликт между этими державами будет основным в мире. Что делало из России в ипостаси СССР великое государство, играющее самостоятельную роль на международной арене? Наличие собственного пути развития. У современной России есть модель, которую она может предложить миру и сплотить вокруг нее прочие государства? Пока нет. Россия отходит на периферию мировой истории.

— Временно или навсегда? Может, это хитрый ход, чтобы лет эдак через сто уверенно шагнуть на пьедестал?

— Случайности всегда есть место в нашей жизни.

Татьяна Строганова
Фото автора
Рисунок Юрия Прожоги
http://www.mediazavod.ru/articles/152160