Когда было решено связать судьбы, молодожены и представить себе не могли, сколько удивительных открытий ждет их впереди в генеалогическом плане. И уж меньше всего ожидали, что окажутся родственниками.

Два берега одной реки

Как выяснилось спустя годы, предки наших героев три с лишним века жили на разных берегах маленькой реки Паденьги в архангельской глубинке. Всего-то в четырех километрах друг от друга. Потомки двух древних родов курсировали по городам и весям страны, чтобы ДВОЕ наконец встретились и поженились в Челябинске. Как тут не поверить в некую предопределенность?

Елена Леванидова согласилась вступить в законный брак с Александром Федосеевым с единственным условием — оставит девичью фамилию. Такая уж традиция сложилась в роду по женской линии. Традиция эта не мешает жить супругам в любви и согласии уже много десятилетий. В минувшем году они отметили золотую свадьбу. Не помешало семейному счастью и необычное увлечение мужа — родословная. Елена Львовна отнеслась с пониманием даже к тому, что ради хобби муж оставил престижную работу.рофессия Александра Васильевича была далека от генеалогических изысканий. По окончании Челябинского политеха работал в научно-исследовательском институте начальником конструкторского отделения. В 1972 году вместе с женой и сыном приехал в отпуск в Архангельскую область, на родину. От некогда процветающего колхоза «Авангард» уже мало что осталось. Стал общаться со старушками — и получил очень много информации про свой род, которым прежде никогда не интересовался. Взял да и записал все, о чем рассказали. Когда вернулся домой, попытался изложить на бумаге так, чтобы самому стало понятно.

В те годы составление родословных не приветствовалось, даже вызывало некоторые подозрения: «С чего бы это?..» Федосеев и не афишировал. Просто двигался дальше. Причем очень медленно. Ведь никаких пособий и инструкций тогда, естественно, не было. Каждый шаг делал его первооткрывателем. И в командировки, и в турпоездки на родину Александр Васильевич ездил часто. Материал накапливался.

50-летний юбилей в 1988 году Федосеев решил отметить на родине. Списался с однокашниками, собрал друзей детства в архангельской глубинке. Сколько же воспоминаний тогда было, хороших и разных...

Из колхоза в школу ребята ежедневно ходили на станцию Холмогорская. Пять километров туда по железной дороге, пять — обратно. Зимой — по снегу, осенью — по слякоти. Иногда вместе с мальчишками Саша хитрил, садился на попутные поезда и спрыгивал, когда проезжали Холмогорскую. Однажды прыжок обернулся трагедией. В 10 лет мальчик остался без ноги. Вскоре умерла мать (отец погиб еще в начале войны). Сироту отправили в детский дом под Ленинград. По окончании школы поступил в торфяной техникум, расположенный в самом центре северной столицы — на улице Моховой. Год поработал по распределению в Брянской области. А потом в 58-м году собрался в Сибирь на целину. Энтузиастами же все были. Одна нога — не помеха. С трактором, к слову, Александр управлялся виртуозно и инвалидом себя никогда не ощущал.

По дороге решил заехать к своей бабушке Пелагее Семеновне Верещагиной в Челябинск. Здесь-то она его и тормознула, на целину не пустила. И с женой будущей она внука познакомила. В 1947 году двоюродная бабушка Елены Леванидовой Лидия Петровна перебралась в наш город с Украины, до старости работала на лакокрасочном заводе. Она-то и привезла с собой на Южный Урал бабушку Александра Федосеева, которая до революции была нянькой в доме Леванидовых.

...Так вот, после 50-летнего юбилея на родине в кругу друзей детства, вернувшись на работу, где все было замечательно, Александр Васильевич сказал: «Ребята, я увольняюсь!» История, в целом, и родословная, в частности, его так увлекли, что хотелось все больше времени посвящать изысканиям. Год с работы не отпускали, пока не нашел себе замену.

А это было непросто. Шутка ли — руководить четырьмя конструкторскими отделами, в которых 90 специалистов? Устроился инженером-консультантом на совместное предприятие. Работал дома. 10 часов в день — телефонные разговоры. В том числе о генеалогии.

В Архангельск продолжал наведываться. Общался с историками, краеведами. Много работал в архиве. В любой поездке выкраивал для этого время. Работа, надо сказать, неблагодарная. Тома огромного формата, документы метрические рукописные. Вели их, как правило, церковные служащие. А еще — духовные росписи. Они проводились каждый год. К местным жителям приходил переписчик и спрашивал: какое вероисповедование, был ли на исповеди?.. Даже информация о гостях фиксировалась: кто, на какой период, откуда приехал?

Александр Васильевич тогда не знал, как пользоваться архивом, а потому... переписывал все сплошняком. Это был рабский труд! Материала набрал очень много. Но оказалось, что лишнего-то и нет. Все же из одной глубинки. Для всей родни составил родословные, всем друзьям детства преподнес их древа в подарок. Докопался до 1700 года. Его внуки — двенадцатое(!) родовое колено. Глубже просто нет сведений в Архангельском архиве.

Письмо с того света

Любопытных исторических фактов в родословной не счесть! Родственник Александра Васильевича Федосей Герасимович Вещагин был моряком и участвовал в штурме Зимнего. Хотя штурма, как мы знаем, как такового не было. Пришли солдаты и матросы. Многие — пьяные. Революция же — пей, сколько хочешь! Зимний охраняли кадеты и женский батальон. В итоге одни «штурмующие» разоружали женщин и пользовались их безоружностью, другие арестовывали несопротивляющееся временное правительство.

Известный архангельский историк Евгений Овсянкин написал книгу «Леванидовы из Паденьги», опровергая миф о дремучести низшего сословия. Шенкурский крестьянин Петр Александрович Леванидов — прадедушка нашей героини — был депутатом четвертой Государственной думы. С детства в их доме была обширная библиотека, дети с малолетства были приучены читать и писать. Выписывались журналы из Петербурга. Яков Петрович — дедушка Елены Леванидовой — окончил университет в Петербурге. Был правым эсером, возглавлял в Шенкурске коммерческое училище. А в 1917 году был избран губернским земским комиссаром.

Спустя год, предположительно по доносу, его арестовали. В то время речь шла о сохранности советской власти — ни больше ни меньше. Крестьяне ее не приветствовали. В армию теперь уже массово забирали сыновей — самых работоспособных членов семей. Тяжко было с хозяйством управляться: земля плохая, климат суровый. Да и количество земли напрямую зависело от того, сколько домочадцев. Только голытьба в армию шла охотно.

Мужики взбунтовались. Яков Петрович принимал участие в шенкурском восстании.

Заточение в Архангельске длилось недолго. Наступали интервенты. Советская власть спасалась бегством. Пароходы поплыли вверх по Северной Двине. Арестованных везли с собой. Но надо было еще и воевать. Узники — лишняя обуза. В числе других Яков был расстрелян и брошен в реку. Правда, перед смертью ему позволили написать записку близким.

Читаю это письмо с того света — и ком подступает к горлу...

«Милые мои дети, жена, папа и мама. Итак, жизнь кончена. Не грустите! Не горюйте! Жена, будь бодра и тверда. Воспитай детей честно, в любви к народу. Папа и мама, помогите ей. Дети, будьте честные, любите трудовой народ, как я любил его. Жил честно, умираю честно. Невиновен и тверд.

Ваш муж, отец и сын Яков Леванидов».

Ниже подписи вижу странную приписку, сделанную определенно его рукой — «Обращались с нами превосходно». Что это? Трагический сарказм или, может, надеялся автор строк, что фраза эта задобрит палачей и они доставят записку адресатам? Как бы то ни было, записку не доставили. Более того. Семь с лишним десятилетий близкие НИЧЕГО не знали о судьбе Якова Петровича. Только в 1992 году он был реабилитирован. А предсмертную записку случайно нашел в архивах КГБ и обнародовал Евгений Овсянкин.

Жена Якова с четырьмя детьми и другими селянами была вынуждена бежать от советской власти. На подводах обоза — только старики и маленькие дети. Остальные пешком по бездорожью — в Архангельск, где по февраль 1920 года были интервенты.

Люди ехали в неизвестность. Останавливались иногда в крестьянских избах. Кто-то пускал покушать, кто-то — помыться. Несмотря на все испытания, Вера Федоровна Леванидова выполнила предсмертный наказ мужа. Со временем перебрались в Москву, босиком в простых рубашках... Все дети получили высшее образование, стали учеными.

Их старший сын Лев (отец нашей героини) прошел всю войну, победу встретил в Берлине. А в 46-м году из Балашихи семью перевез в Челябинск. Преподавал в пединституте. Долгое время заведовал кафедрой химии. Дочь, кстати, тоже стала химиком.

Особый журналистский интерес вызвала у меня судьба родного брата бабушки нашей героини — Никандра Пластинина. С «Челябкой» у этого человека связи особые. В 1907 году профессиональный революционер-нелегал с партийной кличкой Максим активно работал в подполье на Урале. Но, скрываясь от преследований, был вынужден эмигрировать. В Женевской типографии печатал материалы Ленина. Вместе с другими соратниками вождя вернулся в Россию после февральской революции. А после гражданской войны члена ВЦИК партия вновь направила на Урал. В 1920-1921 годах Никандр Федорович был главным редактором нашей газеты, которая в ту пору называлась «Советская правда». В 25-м стал первым российским консулом в Греции. Но и это не уберегло от репрессий 38-го года.

И еще любопытный штрих. Представитель рода Леванидовых был главой Ростова в начале ХХ века. Об этом человеке написана отдельная книга, полная удивительных фактов. История сохранила и «живописную» реплику его супруги. Когда с продовольствием стало совсем туго, бывшая фрейлина императрицы искренне недоумевала: «Если нет хлеба, пусть подадут хотя бы пирожное!..»

Профессор из детдома

— Признайтесь, Александр Васильевич, в процессе исследований была тайная надежда обнаружить... голубую кровь?

— Даже не думал об этом. Мы с женой из древних крестьянских родов Шенкурского уезда Архангельской губернии. Но это не были крепостные крестьяне. Еще со времен Бориса Годунова они принадлежали царскому уделу, то есть обслуживали царский дом. Или были приписаны к церкви, монастырю. А вот то, что мы с Еленой Львовной с одной местности, да к тому же семиюродные брат и сестра — действительно стало неожиданностью (смеются).

— Крестьяне, говорите?.. Но откуда тогда интеллигентность? Манеры откуда?

Александр Васильевич смущенно разводит руками. На помощь приходит жена.

— Его уже в детском доме Профессором звали. Уровень педагогов был высок. Задачу они перед собой ставили — из таких вот ребят-инвалидов вырастить полноценных людей. Поэтому и в Ленинграде он в подворотню не попал, хотя жил в общежитии. Техникум окончил с отличием. Посещал театры, ходил в филармонию. Не поддался пагубному влиянию, а почерпнул ту культуру, которая исторически в северной столице сложилась. И потом с этим багажом развивался дальше. С командировками практически весь Союз объездил: от Владивостока до Калининграда, от Мурманска до Ташкента, от Норильска до Одессы. Дело не в генах, а в стремлениях самого человека. К тому же на Севере семья всегда значила многое, а нравственные устои были незыблемыми.

Как ваш сын и внуки относятся к тому, что «взращено» такое ветвистое генеалогическое древо?

— Никак, — смеются супруги. — Мы ведь и сами в их возрасте этим не занимались...

Татьяна Строганова. Фото автора.
mediazavod.ru